«Однополярный момент», которым США пользовались после окончания холодной войны, в целом закончился. Мы вступили в эпоху того, что специалисты по международным отношениям называют «многополярным миром» — миром, в котором многие державы пытаются добиться равновесия в отношениях друг с другом. Прошли те времена (по крайней мере, сейчас), когда Вашингтон диктовал условия остальному миру в силу того, что США были мировым гегемоном. Сегодня Китай, Россия и другие страны высказывают свою точку зрения на то, как США могут наилучшим образом применять свою власть в их соответствующих регионах.
Эта многополярная реальность особенно ощущается в постоянно меняющейся геополитической обстановке на Ближнем Востоке. На Ближнем Востоке веками господствовал крайний этнорелигиозный трайбализм, и этот регион давно находится в центре внимания великих держав. Ближний Восток всегда был значимым в силу своего геостратегического положения как перекресток цивилизаций — он соединял цивилизации Европы и Азии (а также Африки).
Ближний Восток также является сосредоточением значительной части мировых запасов нефти и природного газа. Со временем конкурировать с Ближним Востоком начали другие производители нефти и природного газа (особенно Соединенные Штаты, а также Россия). Несмотря на это, регион в основном остается мировой «бензоколонкой».
Цель внешней политики США в отношении этого региона сосредоточена на том, чтобы обеспечить доступность источников энергии региона для мира. Поэтому Вашингтон и не знает покоя: в регионе силы современности постоянно сталкиваются с силами традиционализма — и в этих условиях различные этнорелигиозные группировки борются за господство друг над другом (а также над такими державами, как США) — вследствие чего регион может оказаться отрезанным от мира.
Это особенно актуально сегодня, когда усиливается внутрирелигиозная борьба между суннитским арабским миром и шиитским Ираном. Иран стремится стать обладателем арсенала ядерного оружия, который коренным образом изменит и без того шаткий баланс сил в регионе. При наличии реальной угрозы своего ядерного оружия иранцы намерены разрушить ось сопротивления в суннитском арабском мире, угрожая своему главному сопернику — еврейскому государству Израиль. При этом Тегеран надеется вынудить Америку уйти из региона, в результате чего Иран станет сильнейшей державой на Ближнем Востоке.
Начиная с операции «Буря в пустыне», США на протяжении последних 30 лет проводили самый масштабный в мире (и неудачный) социальный эксперимент — пытаясь демократизировать Ближний Восток в целях обеспечения долгосрочной «стабильности». К сожалению, военные вторжения Америки в регионе, которые с каждым разом увеличивались по масштабам и охвату, не особенно способствовали подавлению беспорядков. Фактически, американские интервенции лишь усугубили нестабильность в регионе. В условиях разрушения старого миропорядка регион, похоже, переходит от баланса сил, основанного на доминировании суннитов и Израиля, к новому порядку во главе с Ираном — противоречащему американским интересам.
Для дальнейшего укрепления региональной гегемонии Иран объединился в союз с Россией, Турцией и даже Китаем. Вашингтон опасается, что при наличии у Ирана ядерного оружия Тегеран усилит свои притязания Ирана на господство в регионе.
Иран, как и Северная Корея, уже давно считается государством-изгоем, вынашивающим агрессивные планы по созданию ядерного оружия. Несмотря на постоянные призывы Тегерана «Смерть Америке!» и «Смерть Израилю!», администрация Обамы заключила опрометчивое президентское соглашение с иранскими муллами, которое фактически позволило Ирану получить ядерное оружие.
Сделка Обамы тогда позволила оздоровить отношения страны с внешним миром. В принципе Обама узаконил злобный антиамериканский, ревизионистский режим в Иране — во вред американским союзникам в Израиле и во всем суннитском арабском мире.
Хотя президент Трамп (справедливо) расторг это ужасное соглашение, заключенное Обамой с Ираном, пока не ясно, сможет ли альянс Израиля с арабами-суннитами сдержать рост влияния Ирана. Несмотря на свою жесткую риторику в отношении Ирана, Трамп, похоже, не склонен повторять ошибки своего предшественника-республиканца — президента Джорджа Буша-младшего — и вторгаться в еще одну мусульманскую страну. Трамп даже намекал в прошлом году, что он готов встретиться с руководством Ирана (без предварительных условий) и заключить сделку — так же, как с Северной Кореей.
Мало кто признает, что северокорейцы сели за стол переговоров по причине усиливавшегося давления, которое администрация Трампа оказывала на Китай. Чтобы заставить Северную Корею повиноваться, Трамп использовал трехстороннюю дипломатию (между США, Китаем и Северной Кореей). Точно так же, как Китай является важнейшим партнером Северной Кореи, Россия является самым важным союзником Ирана. Поэтому чтобы не позволить, казалось бы, непримиримому государству-изгою (на этот раз — Ирану) угрожать миру, Трампу следует повторить свой стратегический гамбит с использованием трехсторонней дипломатии.
Попытка наладить нормальные отношения с Россией — это то, что президенту не дают сделать по причине политиканства ангажированных противников Трампа в Вашингтоне. По словам этих предвзятых и ангажированных деятелей, Трамп вступил в сговор с российскими спецслужбами, чтобы «украсть» выборы 2016 года (заявление, которое по-прежнему бездоказательно), поэтому для Трампа любая дипломатическая попытка установить дружеские отношения с Россией чревата политическими последствиями.
Русские хотят заключить сделку с Трампом, они продолжают враждебную риторику в рамках своей общей программы «к деэскалации — через эскалацию» мировых кризисов. Однако Трамп этого еще не понял, поскольку демократы мешают ему взять телефонную трубку. Как и в случаях со всеми переговорами, есть благоприятная возможность перед переговорами… И эта возможность быстро исчезает.
Если не заключить большую геополитическую сделку с Россией (что означало бы установление реального мира на Украине и уточнение восточных границ НАТО) — причем в ближайшее время — шанс устранить иранскую угрозу, как это Трампу удалось сделать с северокорейской угрозой, исчезнет. И при отсутствии какой-либо продуманной дипломатии бок о бок с Москвой регион скатится к ужасной гонке ядерных вооружений, которая выльется в еще большую ужасную войну.
Россию теперь характеризует то же, что и ее лидера-автократа Владимира Путина. Как отметила Фиона Хилл (Fiona Hill) в издании «Нэшнл Интерест» (The National Interest), больше всего на свете Россия хочет, чтобы ее уважали. Российская Федерация хочет, чтобы ее считали мировой державой, равной Соединенным Штатам — это объявлено национальным приоритетом в тексте стратегии национальной безопасности России 2002 года. Это стремление Путина служит объяснением того, почему Москва на протяжении многих лет призывает к многополярному миру.
Вполне возможно, что обращение с Москвой как с равноправным партнером в мировых делах заденет самолюбие Вашингтона. Однако единственный способ смягчить угрозу, исходящую от ядерной программы Ирана — без полномасштабной войны против Ирана (и без очередного «козыря в рукаве» в решении иранской проблемы наподобие кибератаки с использованием компьютерного червя Stuxnet) — это проявить к России уважение, которого, по мнению Путина, он и его страна заслуживают. Благодаря режиму ограничительных санкций, которые президент Трамп ввел в отношении России, у США есть рычаги воздействия. «Заманивая» Россию перспективой заключения между Москвой и Вашингтоном большой сделки по вопросам, в которых у сторон имеются ключевые разногласия, США, вероятно, смогут заставить ее взаимодействовать и вместе устранять угрозу, исходящую от Ирана.
Жизнь в условиях многополярного миропорядка сложна. Зачастую врагам приходится взаимодействовать с целью устранения более серьезных общих угроз (таких как в случае с Ираном), а иногда, для поиска общих возможностей. Не следует упускать эту возможность под воздействием чувства нравственной брезгливости, гордыни или неуместной неприязни, связанной с партийными разногласиями.
Источник: