Есть предположение, что для Евросоюза этот кризис может быть фатальным.
Читайте также
Что будет с экономикой России, Европы и Китая после пандемии. Прогнозы экспертов.
В разгар эпидемии каждое европейское правительство осталось один на один со своими проблемами. Идеологическая платформа дала крен: вместе с общеевропейскими ценностями, солидарностью и взаимопощью. Еврокомиссии такое простят вряд ли.
Главный вопрос сейчас в том, устоит ли единый рынок. Да, позже государства снова смогут прийти к идее кооперации. Рано или поздно количество угроз потребует коллективных усилий по их сдерживанию. Но до этой фазы всем предстоит весьма болезненный этап. Стресс-тест, который пройдут не все. Впрочем, не впервой.
Главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» Федор ЛукьяновЧто касается миропорядка вообще, то если посмотреть на историю международных отношений эпохи, когда существовал какой-то порядок, любой – это, скорее, исключение, они очень короткие. А вообще любая классика в учебнике – это анархия, которая как-то саморегулируется. Мы, на самом деле, похоже, что идем туда, потому что все институты перестают функционировать так, как затевалось, и в этом плане это довольно печально, потому что 20 век и, кстати говоря, именно холодная война в каком-то смысле была венцом всего того институционального строительства мирового устройства, которое развивалось там на протяжении 200-300 лет. Действительно, создали уникальный ООН, это абсолютно невозможная вещь, чудо. Система, в которой большие страны, которые обречены на войну, договорились, что они вводят право вето, чтобы этой войны избегать, и соблюдали, и до сих пор еще соблюдают, но насколько это устоит — этого я не знаю. Страшновато.
Всё, что мир переживает сейчас, лучше чем война. Хотя по формальным признакам, все к тому шло. Поскольку кризис гегемонии назревал задолго до пандемии. Это значит, что в мире не стало единой сильной лидирующей структуры. Начиная с Вестфальского мира 17-го века, такие кризисы разрешалась 30-летними войнами. Однако с изобретением ядерного оружия этот метод стал недопустим. Также изменилась и ценность человеческой жизни. Штатам до сих пор не могут простить менее 5 тыс. солдат коалиции, погибших во время операции в Ираке. Во Второй мировой войне такое число могло погибнуть в одном сражении. Ровно та же система измерений сработала в ситуации с коронавирусом. История знала более страшные эпидемии. Но любые потери стали неприемлемыми. Отсюда и карантин, и закрытие границ: власти столкнулись с небывалой реакцией общества, за тем последовали беспрецедентные меры. И реакционная политика стала самым очевидным выбором: в общем хаосе без консолидирующей силы.
Профессор Нью-Йоркского университета в Абу-Даби, исторический социолог Георгий Дерлугьян Мы столкнулись с ситуацией, когда у нас нет силы, соразмерной задачам, которые встают на сегодняшний день. А задачи просто в том, что, наверное, очень скоро, надеюсь, начнем осознавать, что недопустимо, когда люди в Ливии живут вот так и гибнут вот так, как они живут в Ливии и в Сирии. Этот вопрос отпал в условиях капиталистической глобализации. Вот здесь, я думаю, действительно, нас будет кидать из стороны в сторону. Ну нет никакого балласта, который бы стабилизировал эту систему, она находится в неравновесном состоянии, поэтому возможны, как в любой хаотической ситуации, совершенно неожиданные вещи. Скажем, кого-то удивил очень Трамп, хотя почему? Это та же самая Америка, в которой когда-то был Ку-Клукс-Клан, потом «Общество Джона Берча». С другой стороны, может появиться вдруг социалист. Те же самые люди, которые могут голосовать за популистов, завтра будут голосовать за то, чтобы поделиться с кем-то еще куском хлеба, а мы понимаем, что это дело пропаганды, но в целом это дело все-таки гегемонии, в смысле идеи, которая способна господствовать над умами. Пока она у нас не возникает, пока мы варимся в этом рассоле, из которого что-то может еще возникнуть. Пока давайте держаться друг за дружку для того, чтобы, действительно, не пропасть.
В сегодняшней ситуации все страны выбирают из двух зол, хороших вариантов не предусмотрено. Как сообщил «Коммерсанту» глава Института социально-экономических и политических исследований Дмитрий Бадовский, пока Россия тратит на экономические меры около 1% ВВП. Однако мировой опыт показывает, что требуются большие вливания. А способность государства на эти траты будет зависеть, в том числе и от ситуации на нефтяном рынке. В этой связи мировым лидерам придется искать компромисс. Поскольку если сейчас не купировать самые тяжелые сценарии – полноценное восстановление может оказаться под большим вопросом.
Источник: